Община

Община (далее О), в широком значении термина самые различные общности: городские коммуны, сельские общества, землячества, религиозные сообщества, профессиональные объединения и т.п. В ряде социалистических стран (Болгария, ГДР, Польша, Югославия) О — низовая административно-территориальная единица, в ГДР и Югославии — и звено общественно-политической организации страны. В ГДР города, О и объединения О — самостоятельные сообщества в рамках централизованного руководства и планирования, находящиеся под защитой конституции. Права и обязанности О определяются конституциями соответствующих стран, др. государственными законами и статутами, принимаемыми самой О   В специальном значении под О имеется в виду первичная форма социальной организации, возникшая на основе природных, кровнородственных связей. С образованием классового общества первобытная кровнородственная О трансформируется в соседскую (территориальную) организацию сельского населения. В том или ином конкретно-историческом воплощении О присуща всем докапиталистическим структурам.   На первобытной стадии общественного развития О — имеющий всеобщее распространение универсальный институт, выступающий носителем всей совокупности общественный функций, определяющий всю систему отношений: это и производственный, и семейно-бытовой, и культовый коллектив. Изменение общественной структуры в результате развития производительных сил, роста общественного разделения труда и возникновения социальных антагонизмов ведет к утрате О всеобъемлющего значения. Она становится одной из низовых ячеек сложного социального организма классового общества, превращается в самоуправляющуюся организацию непосредственных производителей. В классовых докапиталистических обществах О существовала как объединение, необходимо дополнявшее семейно-индивидуальное хозяйство, которое становится теперь основной производственной ячейкой. В качестве специального института, обеспечивающего нормальное функционирование и воспроизводство крестьянского хозяйства, О сохраняется, пока не исчезают породившие ее докапиталистические общественно-экономические условия. Особенно важна роль О в экономике крестьянского хозяйства, прежде всего в земельных отношениях. Однако соседская О классовых докапиталистических обществ выполняет и более широкие социальные функции. Нередко она является низовой административно-территориальной ячейкой. Отношения в О закреплены обычным, а часто и государственном правом. В большинстве развивающихся стран Азии, Африки и Латинской Америки и поныне О — живой, активно действующий институт, органическая часть их общественной системы.   Природная, естественно возникшая общность людей составляет ту основу, с которой начинается историческое развитие. Она была необходимой предпосылкой трудовой деятельности людей. Изолированный индивид не в состоянии устоять в борьбе с природой, добыть себе необходимый минимум средств существования. Принадлежность человека к определенной общности на этой стадии — непреложное условие самой жизни вообще; и он существует лишь как член семьи, локальной группы, рода, племени или иной естественно сложившейся общности (см. К. Маркс, в кн.: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 46, ч. 1, с. 461—87). Неразвитость труда, примитивность орудий и средств производства обусловливали коллективность присвоения жизненных средств. О как кооперация трудящихся индивидов сама выступала в качестве "... первой великой производительной силы..." (там же, с. 485). Труд отдельного человека не имел самостоятельного бытия; он был составной частью, функцией совокупного труда О (см. К. Маркс, там же, т. 13, с. 19). Существовавшее внутри первобытной О разделение труда не было общественным в строгом смысле термина; оно основывалось на половозрастных различиях и на сезонных формах хозяйственной деятельности. Действительное общественное разделение труда лишь со временем зарождается между отдельными О, обменивавшимися продуктами своей деятельности. Составлявшие первобытный коллектив структурные элементы — отдельные индивиды, парные и большие семьи, агнатные группы (см. Агнаты) и пр. — могли быть в какой-то мере хозяйственно обособленными, но оказывались нежизнеспособными вне О, выступавшей экономическим целым.   В советской историографии высказываются различные точки зрения на соотношение О и рода. Согласно одной из них, род — основная структурная единица первобытного общества; на ранних этапах развития О и род совпадали. Разделение О в качестве производственные ячейки и рода как экзогамного (см. Экзогамия) коллектива кровных родственников произошло позднее — при переходе к патриархально-родовым отношениям (см. Первобытнообщинный строй). По представлениям сторонников другой точки зрения, О в качестве производственного и семейно-бытового коллектива является основным и исходным социальным организмом. Роды, фратрии, племена и пр. учреждения, оформлявшие первобытнообщинный строй, вторичны и производны. Названные точки зрения по-разному оценивают взаимодействие экономических и естественных, кровнородственных отношений в первобытном обществе, однако обе они исходят из признания естественно возникшей общности как господствующей и всеобъемлющей социальной формы, как необходимой и неизбежной предпосылки присвоения на этой стадии общественного развития.   Прогресс в развитии производительных сил и в общественном разделении труда вел к усложнению внутренней структуры О, в связи с чем менялось и взаимоотношение составлявших ее элементов. С переходом от присваивающей экономики к производящей создавались условия для индивидуализации производства, укреплялась и расширялась хозяйственная роль семьи, повышалась ценность производственного опыта, знания и умения отдельных индивидов, наметилось отделение организаторских функций от производительного труда. С расширением производства, возникновением специализации обмен взаимной деятельностью между членами О (и непосредственный, и продуктами) все чаще совершается через специальных должностных лиц — общинных и родовых старейшин, а также вождей, постепенно сосредоточивших в своих руках распределение территории, руководство коллективными работами, организацию военного дела, отправление культа и мн. др. общественно значимые функции. Т. о., внутри О начал зарождаться особый институт управления, социальная власть, выступавшая всеобщим представителем О Пока еще это была власть опыта, знания, авторитета. Она существует внутри О, не отделена от нее, но в ее самостоятельности заложена возможность перехода к власти политической, стоящей над обществом. Привилегированное положение общинной и родо-племенной верхушки в период разложения первобытнообщинного строя становится фактором, ускорявшим развитие имущественной и социальной дифференциации.   Дальнейшее развитие производства вело к умножению и усложнению выполняемых О экономических, идеологических, административно-управленческих, военных и др. общественных функций. Однако с возникновением классового общества все большая часть этих функций переходила к новым социальным учреждениям: формирующемуся государству, рабовладельческой латифундии, феодальному поместью и вотчине. Однако эти учреждения не в состоянии были полностью вытеснить О в ее роли важнейшего социального института, органические части общественной системы в докапиталистических обществах.   В советской историографии общепринято выделение двух основных типов О — первобытной, кровнородственной и соседской, территориальной, что соответствует двум принципиально различным социально-экономическим типам общества — доклассовой и классовым докапиталистическим формациям. Спорным является вопрос о переходных формах (соседско-родовых, соседско-большесемейных и пр.). Часть исследователей рассматривает большую семью в качестве типа, равноценного родовой и соседской О В развитии родовой О обычно различают раннеродовую О охотников, рыболовов, собирателей и развитую родовую О ранних земледельцев и скотоводов. Первая приходится на стадию присваивающего хозяйства, вторая — на начальный этап производящего. Однако критерии различия той и другой со стороны внутренней структуры О, конкретных форм кровнородственных связей понимаются по-разному.   При всем огромном разнообразии конкретно-исторических форм и вариантов соседской О она также прошла через определенные стадии, в общем совпадающие со ступенями общественной эволюции. К. Маркс различал 3 основные формы (ступени, стадии) разложения первоначального единства О и выделения семейно-индивидуального хозяйства: т. н. азиатскую, античную, германскую ("Формы, предшествующие капиталистическому производству", в книге: Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 46, с. 461—503). Перечисленные стадии О характеризовались дуализмом коллективного и частного начал, прежде всего дуализмом коллективного и индивидуального землевладения, но соотношение этих начал в них было разным. Азиатская стадия О по сути являлась трансформированной естественной общностью, господствовавшей на первобытной стадии исторического развития. В основе ее лежала еще общая собственность на землю. Надел отдельной семьи представлял неотъемлемую принадлежность О Такого рода общинная организация опиралась на большой удельный вес коллективного труда, соединение ремесла и земледелия в рамках О, слабость либо отсутствие разделения труда между разными О Античная стадия (см. Полис), представлявшая следующую ступень разложения первоначального единства О и обособления семейно-индивидуального хозяйства и частной собственности, предполагала такую организацию, при которой предпосылкой для присвоения земли продолжало оставаться членство в О, но каждый член О уже стал частным собственником обрабатываемого надела. Используемая для общих потребностей общинная собственность в качестве государственной собственности (Ager publicus) отделена здесь от частной собственности. Гарантией сохранения античной О служило равенство входивших в нее свободных граждан, самостоятельно обеспечивавших свое существование. Германская О являла собой дальнейший шаг в обособлении составлявших О семей, в укреплении семейно-индивидуального крестьянского хозяйства как основной производственной ячейки. В германском О коллективная собственность лишь дополнение к собственности отдельных домохозяев. Если в античной О существование индивида как частного собственника было обусловлено его членством в О (полисе, государстве), то в германской форме, напротив, наличие самой О обусловлено потребностями семейно-индивидуального хозяйства.   Каждая из стадий соседской О представлена самыми различными модификациями. На развитие и конкретные формы общинных организаций накладывали отпечаток естественно-географическая и историческая среда, в которой находились общинные организации, характер хозяйственной деятельности, а также этнические компоненты. Особенностями, порожденными необходимостью крупных коллективных работ (ирригация и пр.), отличалась, например, О восточных деспотий. Господство общей собственности на землю здесь реализовывалось через собственность верховной О в лице государства, деспота; отдельные О выступали лишь наследственными владельцами обрабатываемой земли.   Своеобразную форму ранней соседской О представляла О кастовая (см. Касты). Ее специфика проистекала из особого вида общественного разделения труда, замкнутого в рамках сельской О, зиждущегося не на товарном, а на натуральном обмене продуктами и взаимной деятельностью. Профессиональные различия, порожденные такой формой общественного разделения труда, закреплены социально в кастовых различиях. Тем самым резко усиливались присущие О патриархальность и консерватизм, упрочивался автаркизм О, создавались серьезные преграды на пути развития городского ремесла и товарного обмена. Разложение кастовой О происходит чрезвычайно медленным темпом, ибо выделяющиеся в процессе имущественной дифференциации эксплуататорские элементы остаются внутри общинно-кастовой организации. Традиционность и окостенелость кастового деления, консервируя эту форму общественного развития, тормозили вызревание социальных антагонизмов. Наиболее полное развитие общинно-кастовая система получила в Индии, но она известна и в других обществах — Древнем Египте, доколониальной тропической Африке, Океании, средне-вековой Японии.   За пределы начальной ступени разложения первобытного коллективизма и трансформирования соседской О фактически не выходит и О кочевая. Характер производства (необходимость коллективного выпаса и охраны стад, сезонного перераспределения пастбищ, родовая взаимопомощь в случае падежа скота и др. стихийных бедствий) здесь таков, что он обусловливает функционирование каждого отдельного индивида или семьи (большой или малой) лишь в качестве члена коллектива (обычно по-военному организованного). Район кочевья, занимаемый отдельной хозяйственной единицей, — составная часть общей земельной собственности племени.   К первоначальной стадии формирования соседской О подошли общинные организации германских племен ко времени завоевания ими Западной Римской империи (эту стадию эволюции О часто обозначают термином "земледельческая" и рассматривают как один из типов О). К этой же стадии, по мнению многих исследователей, принадлежала восточно-славянская вервь накануне образования Киевской Руси и на начальном этапе ее существования (иногда вервь отождествляется либо с большой семьей, либо с сельской общиной типа германской марки).   Последняя стадия соседской О приходится на период господства феодальных отношений. С торжеством крупного землевладения О превратилась из свободной в зависимую от господствующего класса и его государства организацию непосредственных производителей, используемую в целях их эксплуатации. Однако ее порядки и институты продолжали действовать внутри феодального владения в качестве необходимого дополнения к парцеллярному хозяйству крестьян, обеспечивая его нормальное функционирование. Даже собственное хозяйство феодала было вынуждено подчиняться распорядку деревенской О При помощи О как сообщества мелких производителей поднималась целина, расчищались леса, прокладывались дороги, возводились ирригационные и мелиорационные сооружения, строились мосты, мельницы, военные укрепления, замки, культовые здания и др. О сыграла положительную роль в переходе к трехполью и регулированию этой системы земледелия. Существование О в качестве организации непосредственных производителей — крестьян закреплялось в обычном (иногда в писаном) праве. Несмотря на прогрессировавшее развитие частнособственнических отношений и имущественного неравенства, соседская О сохраняла свою демократическую природу. Она сыграла большую роль в ограждении ее членов от натиска феодалов. О сохранялась "... на протяжении всего средневековья в тяжелой непрерывной борьбе с землевладельческой знатью" (Энгельс Ф., см. Маркс К. Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 19, с. 337). Соседская О лучше всего представлена в источниках и изучена на примере германской марки. Первоначально О-марка представляла собой объединение свободных землевладельцев. В процессе феодализации с переходом крестьянских наделов из частной собственности их владельцев в феодальное держание свободная марка превращалась в зависимую. В классическом варианте с характерным разделением земель на наделы отдельных семей и альменду, со строго регламентированным использованием последней, принудительным севооборотом, системой "открытых полей", различными сервитутами и самоуправлением О-марка сложилась к 12—13 вв. и просуществовала до конца средневековья (а в ряде стран и районов и дольше). По словам Энгельса, марковый строй "... на протяжении всего средневековья служил основой и образцом всякого общественного устройства и пронизывал всю общественную жизнь не только в Северной Англии и Скандинавии" (там же, с. 329). Окончательно уничтожена она была с проникновением капиталистических отношений в земледелие, встретившим в деревенской О с ее трехпольем (или даже принудительным севооборотом) препятствие для перехода к более интенсивным формам полеводства.   Одним из вариантов соседской О являлась русская средневековая О Относительное многоземелье не требовало введения столь многочисленных сервитутов, ограничивавших индивидуальное землепользование крестьянских семей, как это было в германской марке. Этому способствовали и небольшие размеры поселений. По тем же причинам альменда (весьма обширная по территории) в гораздо меньшей мере использовалась коллективно. Зато в области самоуправления О-волость имела намного большие права. Распределение земель и регулирование их использования, раскладка "тягла", избрание сельских властей (старост, а впоследствии волостных старшин), сбор средств на мирские расходы, организация взаимопомощи, решение гражданских и мелких уголовных дел составляли компетенцию крестьянских О Волость наряду с феодальным поместьем и вотчиной являлась территориально-административно ячейкой, частью государственного организма. Выборные волостные власти выступали одновременно и представителями государственной администрации в ее низовом звене.   С развитием феодальных отношений, усилением фискального гнета, а также ростом населения и возникновением земельного "утеснения" крестьянских О в России как на государственных, так и на частновладельческих землях претерпевает существенные изменения. На протяжении 17—18 вв. становится нормой проведение в О уравнительных переделов земли. Вместо определенного участка, находящегося в постоянном распоряжении, крестьянская семья получает определенную долю (меняющуюся по размеру и местоположению) в общем землепользовании О Все это усиливало финансово-администативного права О как коллектива в отношении ее членов. Выход из О становился все более затруднительным. Особенностью русской О была ее стабилизация и укрепление в период позднего феодализма.   В условиях крепостного права отношения между вотчинной администрацией и крестьянской О на помещичьих землях строились на признании О и ее выборных представителей как органа, регулирующего хозяйственную и бытовую жизнь деревни. О пользовалась известной самостоятельностью в обеспечении выполнения государственные повинностей (подушная подать, рекрутчина и т.д.), реже в организации выполнения повинностей перед помещиком (больше в оброчных, меньше в барщинных имениях). Как правило, помещики изымали из ведения О функции суда и расправы (у государственных крестьян эти функции О в значительной мере сохранялись). За О оставалось хозяйственное распоряжение надельными землями, организация производства в крестьянском хозяйстве, регулирование внутридеревенских гражданских и семейных отношений. Вовлечение представителей общинного самоуправления в систему вотчинной администрации притупляло остроту классового антагонизма, перенося крестьянского недовольство властью помещиков на выполнявшие их волю органы О   По Крестьянской реформе 1861 О и ее выборные органы стали низшим звеном административного управления в деревне на всех категориях земель. Положение О как социального института было законодательно оформлено. В "Общем положении о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости" были определены функции О, получившей наименование сельского общества, права и обязанности сельского схода как собрания глав крестьянских дворов (семей) — домохозяев, а также избираемого сходом сельские старосты. С введением земских участковых начальников (1889) был резко усилен бюрократический контроль над общинным самоуправлением. В пореформенную эпоху продолжали существовать и неоформленные законом органы мира ("советы стариков" и т.п.), которые оказывали влияние на внутреннюю жизнь О (контроль за деятельностью старост, суд по нормам обычного права и т.д.). С развитием капитализма в России органы общинного самоуправления все более попадали в руки зажиточных крестьян, использующих О в целях закабаления односельчан. Сход все чаще становится ареной обостряющихся столкновений формирующихся внутри О новых социальных слоев — полупролетариев и сельской буржуазии.   С середины 19 в. вопрос о сущности О и ее роли в жизни деревни становится одним из главных в идейной и общественно-политической жизни России. Славянофилы, а вслед за ними и официальные идеологи считали О исконным славянским институтом, одним из устоев самодержавно-крепостнического строя, спасающим Россию от революции. Отсюда "охранительная" политика самодержавия по отношению к крестьянской О (ограничение права выхода из нее и др.), задерживавшая ее разложение. А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский, народники, напротив, видели в О почти готовую ячейку социалистического общества, считали ее способной обеспечить России особый путь исторического развития и избавить крестьянство от мучительного процесса "вываривания в фабричном котле капитализма". Отношение к О было одним из вопросов, разделивших в конце 19 в. народническое и марксистское направления русского революционного движения, Марксисты, прежде всего В. И. Ленин, доказывали, что Россия уже вступила на путь капиталистического развития и что ее социалистическое будущее может быть только результатом революционной борьбы пролетариата. Крестьянская О в конце 19 — начале 20 вв., как показал Ленин, оставалась "средневековой", "архаической", "полукрепостной". Наиболее реакционными ее чертами Ленин считал "сословную замкнутость", раздробляющую крестьян "на крохотные союзы" и поддерживающую "традиции косности, забитости и одичалости", ее "обязательный, тягловый характер", отсутствие у крестьянина "права выйти из общины, права заняться любым промыслом или делом", "крепостническую власть земли", т. е. отсутствие права отказа от земли (см. Полн. собр. соч., 5 изд., т. 1, с. 333; т. 2, с. 414, 420; т. 3, с. 148—49, 322: т. 4, с. 55—56, 432; т. 6, с. 344, 395, 446 и др.).   Но одновременно крестьянская О и при самодержавно-крепостническом режиме представляла собой "... союз по владению надельной землей" (там же, т. 16, с. 264), оставалась объединением крестьянских хозяйств, удовлетворявшим их нужды как совладельцев земли, связанным с обычным способом расселения (село и деревня), являвшимся в то же время демократической организацией местного самоуправления, Ленин видел в О товарищеский союз крестьян, нуждающийся в защите от самодержавного "попечительства", и поэтому заявлял, что"... общину, как демократическую организацию местного управления, как товарищеский или соседский союз, мы безусловно будем защищать от всякого посягательства бюрократов..." (там же, т. 6, с. 344). В ходе Революции 1905—07 О была использована крестьянами как "аппарат для воздействия на помещичьи усадьбы" (там же, т. 16, с. 398). Поэтому политика помещиков и самодержавия по отношению к О изменилась: "защита общины... окончательно сменилась ярой враждой к общине" (там же, с. 350). Уничтожение О и замену общинного землевладения единоличным участковым, отвечающим требованиям капиталистического способа производства, насаждение кулачества и обезземеливание трудовых слоев деревни осуществляла Столыпинская аграрная реформа. Однако полностью разрушить О капитализм в России не успел. В Европейской России накануне 1917 общинными оставались почти 2/3 крестьянских хозяйств и 4/5 надельных земель.   В результате Великой Октябрьской социалистической революции все реакционное, фискально-крепостническое в общинном праве было уничтожено. Крестьянская О превратилась в свободный союз равноправных пользователей национализированной землей. На 1-м этапе аграрной революции (1917—1-я половина 1918), когда решалась задача ликвидации помещичьего землевладения и все крестьянство выступало как целое, О со своим мирским самоуправлением облегчила организацию крестьян для борьбы против помещиков, а передельный механизм оказался вполне пригодным для распределения среди крестьянских хозяйств экспроприированных земель. В ходе уравнительных переделов земли крестьянская О вновь ожила. В 1927 на территории РСФСР в общинном пользовании было 91,1% крестьянских земель. Советскими законами (Земельный кодекс РСФСР 1922, общесоюзные "Общие начала землепользования и землеустройства" 1928, и др.) были оформлены и долевой принцип определения размеров землепользования отдельных хозяйств с периодическим уравнением их путем переделов, и совместное использование общих угодий, и организация самоуправления О в поземельных делах. Но общинное землепользование с чересполосицей, неустойчивостью надела и принудительным севооборотом не обеспечивало необходимых условий для роста с.-х. производства. О служила исходной формой, от которой был возможен переход и к капиталистическим формам землепользования путем его индивидуализации, и к социалистическим — путем его коллективизации. Для социалистического преобразования сельского хозяйства существенное значение имели традиции взаимопомощи и традиционное сознание принадлежности земли коллективу, а также наличие сложившегося комплекса с.-х. угодий, находившегося в совместном пользовании группы крестьянских хозяйств, чаще всего целого В условиях советского общественного строя традиции взаимопомощи и коллективизма в О всемерно поощрялись и поддерживались. Однако традиционность и консерватизм О находились в непримиримом противоречии с революционном характером процесса коллективизации. О, являясь непосредственным распределителем земель, располагала значительными материальными средствами, собираемыми путем самообложения (тогда как сельские Советы самостоятельного бюджета не имели). Она приобретала большое влияние не только в хозяйственной, но и в политической жизни крестьянства и в ряде случаев начинала противостоять сельским Советам. Иногда Совет оказывался подчиненным мирскому сходу, на котором пользовались равным правом голоса бедняки, середняки и кулаки. Возникла необходимость внесения коренных изменений в статут О В 1927—29 были приняты законы, обеспечившие подчинение О сельским Советам (утверждение решений, принимаемых сходами, и контроль за их исполнением, передача сельским Советам средств самообложения, лишение кулаков права решающего голоса на сходах и права избираться в органы общинного самоуправления и др.).   Сплошная коллективизация сельского хозяйства устраняла самые условия существования О как соседского объединения крестьян-единоличников по совместному пользованию землей. О ликвидировалась, когда 2/3 ее членов вступали в колхоз. Все с.-х. земли и имущества общего пользования передавались колхозам (с сохранением права пользования за хозяйствами, не вошедшими в колхоз), несельскохозяйственные земли и имущества, предприятия и общественные здания переходили в распоряжение сельских Советов.   Малые народы Севера Европейской части, Сибири, Д. Востока и после Октябрьской революции 1917 сохраняли еще в значительной мере первобытное скотоводческое, охотничье и рыболовецкое хозяйство, общинно-родовой быт. Советское строительство здесь должно было начинаться от родовой О как исходной общественной формы. Родовые собрания и родовые Советы — первичная организация низового звена советского управления, подготовившая переход в начале 1930-х гг. к территориальным оседлым и кочевым Советам. Примитивные формы коллективного производства и взаимопомощи были использованы для создания простейших производственных объединений, охватывавших все население О и все отрасли ее хозяйственой деятельности. В конце 1930-х гг. начался переход объединений этого типа на устав колхозов, завершившийся уже после войны. Преобразование родовой О в коллективное хозяйство проходило в порядке медленной трансформации, являясь по существу глубоко революционным процессом.   Пастбищно-кочевая О скотоводов Казахстана и Средней Азии являлась в1920-х гг. разновидностью соседско-родовой О Первичной хозяйственной и социальной ячейкой кочующих скотоводов был хозяйственный аул, состоявший из большесемейной О или группы родственных семей. Группа хозяйственных аулов составляла административный аул, который и являлся О, осуществлявшей коллективный выпас скота на принадлежавшей ей территории. С середины 1920-х гг. началось преобразование пастбищно-кочевой О из соседско-родовой в соседскую сельскую. Общинно-родовые связи и традиции оказали заметное влияние и на процесс коллективизации скотоводческих хозяйств. Многие колхозы возникли здесь на основе и в рамках хозяйственных аулов и поэтому были небольшими (10—15 семей) и сохраняли во внутренней структуре, в производстве и быту те или иные родовые начала. В быту колхозников Казахстана и Средней Азии пережитки традиций и норм большесемейной О отмечаются до сих пор.   Исторический опыт социалистических преобразований в СССР показывает, что О не может служить самостоятельным фактором перехода к социализму. Традиционность и консерватизм, обеспечение нормального функционирования и воспроизводства семейно-индивидуального крестьянского хозяйства — сущность О Сама по себе она содержит лишь один фактор развития — собственное разложение. Только коренная техническая и социальная реконструкция сельского хозяйства, осуществленная под руководством рабочего класса и Советского государства, создала условия для преобразования О в коллективное хозяйство. Использование О в строительстве социализма зависит от характера самой О, от ее места в жизни крестьян, а главное, от способности революционных сил страны осуществить социалистическое преобразование всего общества. Формы, традиции и навыки коллективного труда, потребления и взаимопомощи, присущие О, могут быть использованы в процессе строительства социалистического хозяйства.   Лит.: Маркс К. Формы, предшествующие капиталистическому производству, Маркс К. и Энгельс Ф., Соч., 2 изд., т. 46, ч. 1; Энгельс Ф., Марка, там же, т. 19; его же, К истории древних германцев, там же; его же, Франкский период, там же; его же, Происхождение семьи, частной собственности и государства, там же, т. 21; Ленин В. И., Что такое "друзья народа" и как они воюют против социал-демократов?, Полн. собр. соч., 5 изд., т. 1; его же, Развитие капитализма в России, там же, т. 3; его же, Аграрная программа русской социал-демократии, там же, т. 6; его же, Аграрная программа социал-демократии в первой русской революции 1905—1907 гг., там же, т. 16; его же, Новая аграрная политика, там же; его же, Аграрный вопрос в России к концу XIX в., там же, т. 17; Ковалевский М. М., Родовой быт в настоящем, недавнем и отдаленном прошлом, в. 1—2, СПБ, 1905; Проблемы истории первобытного общества, (Сб. ст.), М. — Л., 1960; Законы истории и конкретные формы всемирно-исторического процесса, кн. 1 — Проблемы истории докапиталистических обществ. М., 1968; Разложение родового строя и формирование классового общества. (Сб. ст.), М., 1968; Ю. В., Першиц А. И., Ф. Энгельс и проблемы первобытной истории, в кн.: Проблемы этнографии и антропологии в свете научного наследия Ф. Энгельса, М., 1972.   Ковалевский М. М., Общинное землевладение, причины, ход и последствия его разложения, ч. 1, М., 1879; Маурер Г. Л., Введение в историю общинного, подворного, сельского и городского устройства и общественной власти, пер. с нем., М., 1880; Греков Б. Д., Полица, М., 1951; Дискуссия по проблеме родовой и сельской общины на древнем Востоке, "Вестник древней истории", 1963, № 1; Дьяконов И. М., О на древнем Востоке в работах советских исследователей, там же; Васильев Л. С., Аграрные отношения и община в древнем Китае (XI— вв. до н. э.), М., 1961; Кудрявцев М. К., О и каста в Хиндустане, М., 1971; Сказкин С. Д., Очерки по истории западноевропейского крестьянства в средние века, М. 1968; его же, Избр. труды по истории, М., 1973; Неусыхин А. И., Возникновение зависимого крестьянства как класса раннефеодального общества в Западной Европе вв., М., 1956; его же, Судьбы свободного крестьянства в в —XII вв., М., 1964; Анохин Г. И., Общинные традиции норвежского крестьянства, М., 1971.   Итоги экономического исследования России по данным земской статистики, т. 1 — (Воронцов) В. В., Крестьянская община, М., 1892; Кауфман А. А., Сборник статей. О. М., 1915; Сергеев М. А., Некапиталистический путь развития малых народов Севера, М. — Л., 1955; Ляпушкин И. И., Славяне Восточной Европы накануне образования древнерусского государства ( — первая половина IX в.), Л., 1968: Алексеев Ю. Г., Аграрная и социальная история Северо-Восточной Руси XV—XVI вв., М. — Л., 1966; Шапиро А. Л. Крестьянская община в крупных вотчинах первой половины XVIII в., "Уч. зап. Саратовского гос. университета", т. 1 (XIV), Серия исторического факультета, в. 1, 1939; Александров В. А., Сельская община и вотчина в России (XVII — начало XIX вв.), в сборнике: Исторические записки, т. 89, М., 1972; Дубровский С. М., К вопросу об общине в России в начале XX в., "Ежегодник по аграрной истории Восточной Европы", 1960, К., 1962; Дружинин Н. М., А. Гакстгаузен и русские революционные демократы, "История СССР", 1967, № 3; Данилов В. П., Земельные отношения в советской доколхозной деревне, там же, 1958, № 3; его же, К вопросу о характере и значении крестьянской поземельной общины в России, в сборнике: Проблемы социально-экономической истории России, М., 1971; его же, О у народов СССР в послеоктябрьский период, "Народы Азии и Африки", 1973, № 3; Трапезников С. П., Ленинизм и аграрно-крестьянский вопрос, т. 1—2, М., 1967; Тезисы докладов и сообщений XIV сессии межреспубликанского симпозиума по аграрной истории Восточной Европы, в. 2, М., 1972; Лаптин П. Ф., О в русской историографии последней трети XIX — начала XX вв., К., 1971. См. также лит. при ст. Крестьянство.   Л. В. Данилова, В. П. Данилов.